Зуд любопытства

Любопытство — одна из тех черт личности, которая не подвергается научной критике. Мне кажется, что это очень важная ментальная привычка — сколько успешных людей абсолютно не любопытны? — однако оно также крайне неточно. Что значит интересоваться, казалось бы, несущественными идеями? И как мы можем измерить этот интерес? Хотя мы до бесконечности анализируем уровень интеллекта - ученые даже начали разгадывать анатомию IQ, — наше любопытство к миру остается в основном загадкой. (Согласно одному литературному обзору, количество исследований любопытства достигло пика в конце 1940-х годов). Эйнштейн был бы недоволен: «У меня нет никаких особых талантов», — заявил он однажды. «Я только страстно любопытен».

Тем не менее, прогресс налицо: наше любопытство к мозгу даже приводит нас к пониманию любопытства. Одна из самых интересных недавних статей была опубликована в лаборатории Колина Камерера в Калифорнийском технологическом институте под руководством Мин Чжон Кана. Сам эксперимент был прост: девятнадцати студентам Калифорнийского технологического института задали 40 банальных вопросов, пока они находились в сканере мозга. После прочтения каждого вопроса испытуемым предлагалось молча угадать ответ и выразить свое любопытство по поводу правильного ответа. Затем им снова задавали вопрос, за которым следовал правильный ответ. Вот и все.

Результаты эксперимента с фМРТ представляют собой интригующий, хотя и ограниченный взгляд на нервные процессы, лежащие в основе творчества. Первое, что обнаружили ученые, это то, что любопытство подчиняется перевернутой U-образной кривой, поэтому мы проявляем наибольшее любопытство, когда знаем немного о предмете (наше любопытство разгорелось), но не слишком много (мы все еще не уверены в ответе). Это подтверждает теорию любопытства, основанную на информационном дефиците, которая была впервые разработана Джорджем Левенштейном из Карнеги-Меллона в начале 90-х годов. По словам Левенштейна, любопытство довольно просто: оно возникает, когда мы чувствуем разрыв «между тем, что мы знаем, и тем, что мы хотим знать». Этот разрыв имеет эмоциональные последствия: он ощущается как ментальный зуд, как комариный укус в мозгу. Мы ищем новые знания, потому что именно так мы устраняем зуд.

Данные фМРТ прекрасно дополнили эту модель любопытства, основанную на информационном разрыве. Оказалось, что через несколько мгновений после того, как был задан вопрос, у испытуемых наблюдалось значительное увеличение активности мозга в трех отдельных областях: левом хвосте, префронтальной коре и парагиппокампальных извилинах. Наиболее интересным результатом является активация хвостатой области, которая, по-видимому, находится на пересечении новых знаний и положительных эмоций. (Например, было установлено, что хвост активируется при различных видах обучения, включающих обратную связь, а также тесно связан с различными частями дофаминового пути получения вознаграждения). Урок заключается в том, что наше стремление к абстрактной информации — а именно такова причина любопытства — начинается как дофаминергическая тяга, уходящая корнями в примитивные механизмы. Это напоминает мне о том, что сказал мне несколько лет назад Рид Монтегю, нейробиолог из Медицинского колледжа Бэйлора: «Парень, объявивший голодовку ради какой-то политической цели, все еще полагается на свои дофаминовые нейроны в среднем мозге, как обезьяна, получающая лакомство», — сказал он. «Его мозг просто ценит дело больше, чем ужин... Вам не нужно копать слишком далеко, прежде чем все вернется к вашим чреслам».

Элегантность этой системы заключается в том, что она привязывает, казалось бы, уникальный человеческий талант к древнему ментальному процессу. Поскольку любопытство — это в конечном счете эмоция, необъяснимый зуд, побуждающий нас продолжать искать ответ, оно может использовать все преимущества эволюционной инженерии, которые были заложены в наш дофаминергический средний мозг. (Естественный отбор уже изобрел эффективную систему мотивации.) Когда Эйнштейна интересовало искривление пространства-времени, он не полагался на какую-то новомодную схему. Вместо этого он использовал ту же базовую нервную систему, что и крыса в лабиринте в поисках кусочка еды. Пусть последнее слово останется за учеными:

«Понимание нейронной основы любопытства имеет важные содержательные последствия. Отметим, что хотя поиск информации в целом эволюционно адаптивен, современные технологии увеличивают объем доступной информации, а значит, и потенциальное влияние любопытства. Понимание любопытства также важно для отбора и мотивации работников, занимающихся сбором информации (таких как ученые, детективы и журналисты). Создание интересных новостей, рекламы и индустрии развлечений также в определенной степени является попыткой вызвать любопытство. Тот факт, что любопытство возрастает с ростом неопределенности (до определенного момента), позволяет предположить, что небольшой объем знаний может разжечь любопытство и пробудить голод к знаниям, подобно тому как обонятельный или визуальный стимул может пробудить голод к еде, что может подсказать преподавателям способы разжечь фитиль в свече обучения.»

Автор: Джона Лерер.